В целом вся эта „программа из 3 направлений" достаточно четко определяла круг стратегических устремлений США. Во второй срок Картер, утверждал его помощник, хотел бы успеть вновь вернуть отношения с СССР в нормальное русло. Для этого было бы хорошо „закрыть" афганский вопрос в течение первого года второго президентства Картера. Однако американские военные эксперты единодушны в своих предсказаниях, что СССР сможет вывести свои войска не ранее, чем через 2 или 3 года, т. е. фактически лишь к концу правления Картера, когда у последнего останется не так уж много возможностей для серьезных действий в отношениях с СССР.
Это беспокоит администрацию с точки зрения перспектив отношений двух стран.
Бжезинский бегло коснулся разных „сценариев", но в них фактически везде исподволь присутствовала одна мысль: вывод советских войск из Афганистана не должен затягиваться на два-три года. Если СССР опасается за судьбу режима Кармаля, то для охраны существующего режима (при условии, что он возьмет на себя обязательства неприсоединившейся страны), видимо, потребуется на какое-то время присутствие войск ООН или войск нейтральных стран по выбору Кабула (если советские войска будут готовы уйти в течение одного года).
Оглядываясь назад, я должен признать, что примерная схема урегулирования афганского конфликта, изложенная Бжезинским, заслуживала с нашей стороны более внимательного рассмотрения. Она могла бы дать старт переговорам. Однако Москва верила еще в возможность победы режима Кармаля. Да и перспектива какой-либо договоренности лично с Картером по Афганистану после всех его акций против СССР никак не импонировала руководящим кругам в Кремле, да и просто не верилось в нее.
Бжезинский далее затронул вопрос об отношении к странам „третьего мира". Он утверждал, что Белый дом сейчас избавился от тезиса, которого многие годы придерживалась американская дипломатия, будто во всех неблагоприятных для США событиях в указанных странах „обязательно замешан СССР". Он привел пример: события в Никарагуа или в Сальвадоре.
Я приветствовал это признание помощника президента, заметив, что лучше сделать это поздно, чем никогда.
В отношении Китая он сказал, что Вашингтон и дальше будет развивать с ним взаимовыгодные отношения, но они не собираются продавать ему чисто военное снаряжение. „Не может быть и речи о заключении какого-либо американо-китайского военного союза".
В целом Бжезинский прямо не противопоставлял Рейгана Картеру, но общий смысл его высказываний за две недели до выборов по существу впервые ясно сводился к тому, что при втором сроке президента Картера советско-американские отношения можно будет все же выправить, хотя это окажется нелегким делом. При этом подразумевалось, что Москва тем временем не предпримет ничего, что могло бы ухудшить предвыборное положение Картера.
Киссинджер — посланец Рейгана
В это же время в преддверии выборов своеобразную заявку в плане перспектив развития советско-американских отношений в случае победы Рейгана сделал сам претендент в президенты от республиканской партии через Киссинджера. Бывший госсекретарь, с которым я поддерживал дружеские отношения, посетил меня 22 октября. Киссинждер сказал, что пришел с ведома Рейгана, с которым он накануне имел длительную беседу наедине. По его словам, республиканцы уверены в победе, хотя побаиваются какой-нибудь неожиданности в последние дни, которая могла бы сильно помочь Картеру, например, решение вопроса о заложниках. Рейган согласен с соображениями Киссинджера, что следует развивать отношения с СССР в случае его победы. Он хотел бы, чтобы об этом было негласно передано в Москву.
Рейгану как будущему президенту, сказал далее Киссинджер, нельзя вести дела с СССР по сценарию, который вытекает из его нынешних выступлений. Это привело бы лишь к постоянной напряженности в отношениях с Москвой, чреватой внезапными крупными кризисами, которые могли бы охватить многие районы мира и вызвать обострение отношений США с их союзниками, особенно в Европе, которые хотели бы поддерживать нормальные отношения с Москвой. Советское руководство не запугаешь, особенно если это касается вопросов, которые оно рассматривает как жизненно важные для себя. В то же время оно понимает и наиболее важные интересы США, хотя публично может этого и не признавать. Поэтому новому президенту важно достаточно четко очертить пределы, за которые нельзя переступать. Важно, чтобы и Москва знала пределы, за которыми лежат действительно важные, а не пропагандистские интересы США.
С этой целью он рекомендовал Рейгану, в случае его победы, в период между ноябрем и серединой января, пока у власти все еще находится Картер, послать в Москву своего личного доверенного представителя. Этот представитель в течение 3–4 дней провел бы ряд встреч, имея в виду не столько фиксировать и замораживать разногласия (они, конечно, будут), но и наметить области, где оба правительства могли бы, не теряя времени „на разгон", приступить к поискам договоренностей или взаимопонимания. Очень важно наметить общий курс действий в области возможных дальнейших переговоров по ОСВ. Это — главное направление. В разговоре с Рейганом не обсуждалась конкретная кандидатура для этой поездки. Киссинджер вместе с тем как бы вскользь заметил, что если бы Рейган остановил свой выбор на нем, то он, скорее всего, согласился бы. Важно затем установить постоянный доверительный канал между Рейганом и Брежневым, как это было при Никсоне.
В заключение Киссинджер вновь отметил, что обо всем этом с прямого согласия Рейгана можно информировать Москву. Но он оговорился, что это еще не означает начала прямого диалога с Рейганом. Надо еще дождаться выборов. Даже после победы Рейгана Киссинджер хотел бы еще раз убедиться в том, что Рейган не намерен вносить серьезных коррективов в отношении всего сказанного выше. Он отметил, что снова свяжется со мной после выборов.
Видно было, что Киссинджер готов был снова выйти на арену большой политики. Причем не прочь был создать впечатление, что он сейчас „вхож" к Рейгану. Вместе с тем чувствовалось, что до конца в расположение Рейгана, его готовности следовать рекомендациям бывшего госсекретаря он, как умный человек, еще не верит и на всякий случай" „страхуется" перед нами.
Бжезинский: „Я не хуже Киссинджера"
Буквально за несколько дней до выборов у меня снова побывал Бжезинский. Он признал, что Картер потерял преимущество, которое у него было в борьбе с Рейганом и которое, как надеялись в Белом доме, сохранится до дня выборов, 4 ноября.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
